Самые первые сведения о семье Хлудовых дошли до нас из воспоминаний Герасима Ивановича Хлудова (моего прадеда). Слова любви, почтения и благодарности посвятил он своим родителям. Эти драгоценные страницы назвал "Несколько слов о жизни моих родителей". Трогательное посвящение молодого Хлудова родителям не может оставить равнодушным никого из прочитавших его.

"Кого мы должны более всего любить, почитать и уважать, - писал Герасим Иванович, - как не своих родителей, даровавших нам жизнь, воспитавших нас и поставивших нас на путь чести и добродетели.

Посмотрите, кто это забавляется с малюткой, ласкает его, целует, глядит не наглядится... это нежная мать! Кто не спит ночей, беспрестанно думает о здоровье, заботится об образовании, о будущей участи своего дитяти? Это нежные родители. И поэтому мы все должны, пришедши в совершенный возраст, успокоить их, заплатить за их прежнее попечение так, чтобы они, когда будут удручены течением лет, могли спокойно наслаждаться семейным счатьем и радоваться нами.

<...> Жизнь покойного моего родителя Ивана Ивановича Хлудова* как человека светского весьма примечательна. Он родился в Рязанской губернии, Егорьевского уезда в деревне Поливаново, где провел почти все годы своей молодости<...>

Когда минуло моему батюшке 16 лет, он был женат немедленно на Меланье Захаровне Щекиной<...>

Первые годы своей молодости он занимался крестьянской работой, однако он ужасно не любил ее. И утомившись в жаркий летний день, он находил уединенное место и тут-то погружался в лабиринты размышления. Мысль его беспрестанно томила чем-нибудь заняться, исключая полевые работы, завести фабрику или какую-нибудь торговлю; а потому он часто говорил:"Пойду в Москву, буду лучше торговать моченой грушей, чем печься на солнце".

Желание его через несколько времени действительно исполнилось.

На двадцатом году своей жизни он, с благословения родительского и с несколькими стами рублями, отправился с товарищами в степь для покупки разной скотины. Купивши ее, он возвратился оттуда в Москву и продал ее с хорошим барышом. Таким образом он продолжал такую торговлю несколько лет, но наконец ему наскучила эта кочующая жизнь<...>

Наступил радостный и желанный день 26 ноября 1817 года - День Св.Победоносца Георгия - день решивший судьбу моих родителей навсегда. Отслуживши молебен и получивши благословение родителей, он отправился с моею матушкой в Москву. Слезы ручьем текли из глаз чадолюбивых его родителей и детей их.

Прибывши в Москву, они не знали, куда и к кому приклонить свои головы. У них никого не было родственников, кроме дядюшки Афанасия Емельяновича Щекина, старика вздорного; но, впрочем, он немалую оказал услугу моим родителям. Они осмелились просить у него крова, он не отказал им и дал убогую хижину на берегу Яузы. Вставши поутру, он почел первым делом принести дань благодарности московским чудотворцам. Долго он не знал, за что приняться и чем бы заняться повыгоднее. Наконец, по совету доброго Малюгина Н.И. он заправил в один стан работать кушаки.** Первым мастером и усовершенствователем его фабрики был Алексей Егоров. Теперь от пьянства протягивает руку.

Первый сработанный кусок кушаков он поспешно срезал со стана и, тщательно завернув в бумагу,с благословения Божьего, отправился на площадь, чтобы его там продать, предварительно рассчитав, дорого ли они себе стоят? Но об этом начале вот подлинные слова моего покойного батюшки: "С нетерпением я ожидал окончания работы первой штуки - но, наконец, я дождался. Срезавши их, свешал на весах и, завернувши в бумагу, счел, дорого ли они мне стоят? Они мне стоили не больше 35 рублей. Помолившись Богу, я пошел на площадь и вхожу в первую попавшуюся на глаза лавку, осторожно вынимаю кушаки из-под полы и показываю их хозяину. Он берет их в руки, посмотрел и спросил меня: "А дорого ли ты хочешь за них взять, любезный?" Я молчал немного и потом сказал: "100 рублей!" Он улыбнулся. Я так и думал, что он хочет меня ударить - дрожь пробежала по всему телу. А он берет кусок, ставит его на полку, отодвигает ящик и выдает мне деньги - 100 рублей, и говорит: "Впредь, сколько у тебя ни будет, неси мне одному"... Господи Боже мой! Что я почувствовал в то время, не могу пересказать и не нахожу слов, чтобы выразить весь восторг".

* "Хлуд" - слово не русское, и, как я думаю, татарское, по-русски значит "водонос". (Г.И. Хлудов)

** Хлудовы ткали шелковые пестрые кучерские кушаки. (Авт.)