14.IX.1905. Всеобщая забастовка еще продолжается. По-моему, все это движение можно назвать революцией. Говорят, что не сегодня завтра дадут конституцию. Если они думают, что это успокоит народ, то жестоко ошибаются. Слишком все выбилось из колеи, никто не знает, чего он хочет.

Сегодня нет воды, говорят, что скоро не будет света.

15.IX.1905. Света нет. Настроение тяжелое.

Вчера почти весь день было заседание в Городской Думе, но не договорились пока ни до чего. В больницах нет воды, света, доктора прямо-таки теряют голову. Беспорядки и забастовки же только у нас. Не по всей России.

17.X.1905. Конституции все еще не дают. Казаки избивают публику. Папа рассуждает возмутительно. Радуется, когда кого-нибудь побьют, всякое насилие ужасно.

18.X.1905. Наконец-то вышел манифест, а также напечатали доклад Витте. Дают много, только не думаю, что это всех удовлетворит. Больше сразу, пожалуй, невозможно дать. Неприкосновенность личности, свобода слова, союзов, собраний и т.д. Нужно только выполнить, что дали. Государственная Дума будет разбирать все это дальше. Теперь также больше народу будет иметь голос.

Сейчас Саша вернулся и говорит, что он никогда в жизни ничего подобного не испытал. Все страшно воодушевлены. В Метрополе, где они завтракали, говорили всевозможные речи. На Театральной площади митинг, на Красной также. Коля Прохоров пробрался к организаторам и слушал, что там говорили. Настроение радостное и довольное. Электричество горит, конки ходят.

Я как-то забыла все мелочи собственной жизни и радуюсь за Россию, которую я горячо люблю. Одно можно сказать: от всей души желаю Родине спокойствия и благоденствия. Уж очень она натужилась за последние дни. Саша такой радостный, на него приятно смотреть. Фабрика пошла. Саша уезжает туда сегодня.

19.X.1905. Вчера я совершенно случайно попала на похороны Баумана, убитого во время манифестаций. Мы сидели на крыше хлудовского дома в тупике*. Грандиозное зрелище, поразительный порядок, громадная толпа (говорят до 10000 человек). Красный гроб, масса красных флагов и венков, пение революционных песен. Что-то для Москвы небывалое. ...К сожалению, это не кончилось благополучно. Казаки стреляли в народ, когда молодежь возвращалась с похорон, есть убитые и раненные. ...

Меня считают дома за красную, когда я самая средняя. Я с ужасом думаю, если перетянут революционеры, ведь тогда будет террор и всякие ужасы.

23.X.1905. Я не нахожу слов выразить мое возмущение. Вас.Вас.Крамера побила черная сотня. Напали вечером двадцатого октября, стащили с извозчика, топтали ногами, били. Мне показала мама в "Русских ведомостях".

26.X.1905. Сегодня едем на "Детей Солнца" Горького в Художественный театр. Вчера было первое представление, и произошел грандиозный скандал. Там рабочие избивают доктора. За сценой слышны крики. Так как нервы у всех напряжены, а представлено все было очень реально , то какая-то дама вскрикнула. Началась в публике паника, и почти весь театр опустел.

Произошло нечто ужасное, все кричали, плакали, вскакивали с мест, неслись к выходу. Ник.Ник.Кукин тоже удрал, так как был с мамашей. Он говорит, что уже домой приехал, а колени все дрожали.

Саша рассказал много интересного. Между прочим, недоразумение, которое у них произошло в прошлый понедельник. В этот вечер он с механиком был в гостях у Назаровых. Вдруг звонок по телефону, его требует Серапион Фед. (завхоз). Говорит, что на фабрике неспокойно, все ушли с работы. Саша сейчас же попросил известить об этом исправника, а сам сидит ни жив ни мертв. Оказалось, что сторож, проходя по фабричной железнодорожной ветке, увидал в одном из вагонов свет. Он подошел и спросил "кто там?" Ему несколько голосов ответили, что забастовщики. Сторож сейчас же залез в вагон и дал полицейский свисток. На фабрике моментально распространилась весть, что приехало триста студентов-революционеров их мирить или бить за то, что они вышли на работу. Рабочие, которые очень обозлились на агитаторов, вооружались кто чем попало, собрались бить студентов.

Серапион Фед. один отстаивал этот запертый вагон, уверяя, что сейчас придут власти и откроют вагон; рабочие обязательно хотели их сжечь, говоря, что полиция отпустит студентов, а мы хотим их убить...

В это время с барабанным боем подошла рота солдат, оцепили вагон, зарядили винтовки и только тогда открыли дверь вагона. В вагоне оказалось три пьяных кондуктора. Хорошо, что это была ерунда, и все кончилось благополучно. Крестьяне очень обозлены на студентов и вообще на интеллигенцию.

В деревне говорят, что богатые, то есть те, которые ходят в шляпах, и студенты хотят уничтожить царя, забрать себе землю и закрепостить крестьян. В "Русском слове" их правильно называли: "Это не черная сотня, а темная тысяча". Я не вижу конца ничему. Голова идет кругом.

8.XI.1905. Сегодня получила письмо от Антонины Владимировны. Она пишет, что надо быть сильным человеком, забрать себя в руки и радоваться всему немногому, хорошему, что дает жизнь. Постараюсь последовать ее совету, буду еще больше заниматься и тогда, может быть, все забуду. ...Так хочется быть настоящим сильным человеком, а я такая бесхарактерная, усталая, никуда не годная.

Звонил Саша. На фабрике опять начинаются беспорядки.

* Дом Василия Алексеевича Хлудова. (Авт.)